ФОРУМ ЗАКРЫТ ДЛЯ РЕГИСТРАЦИИ И ЗАПИСИ 19.04.2015 г.
Вопросы, предложения, пожелания отправляйте на адрес: webmaster@insiderrevelations.ru

Новый форум находится здесь: Правдология.
Пожалуйста ознакомьтесь с тематикой сайта и форума "Правдологии", прежде чем создавать новые темы и сообщения.
Не все вопросы, которые было уместно обсуждать на данном форуме, будет уместно обсуждать на новом.

Страницы: 1

Операция "Крестьянская война" и агент "Е. Пугачев"

*любителям официальщины не читать*
В школе я не особо задумывался над этим вопросом, но вот, будучи студентом, частенько стал обращать внимание на нестыковки и неувязки. Недавно наткнулся на интересную статью по Е. Пугачеву. Я не во всем согласен с автором, т.к. он считает, что заказчиком войны был французский двор. Однако, он сам себе же противоречит, говоря о том, что эта оранжевая революция война стала генеральной репетицией революции во Франции. Нет, Франция вряд ли могла в это время что-то подобное проводить. Не было денег, в стране складывалась непростая ситуация.
Здесь ее можно прочесть полностью:
http://via-midgard.info/10216-vosstanie-pugacheva-vosstanie-specoperaciya-ili.html
Статья очень большая. Я сокращал, как мог, но все равно получилось много))


Цитата
Вопросы, вопросы...

Всю правду о Пугачевском восстании нам уже, наверное, не узнать никогда. А то, что известно официально, о чем нам говорили в школах и на гуманитарных факультетах вузов, есть только наполовину правда, ее надводная часть. К тому же весьма искаженная.

Это Стенька Разин был казаком и разбойником. Пугачев был государственным преступником.

Почему он стал выдавать себя за спасшегося императора Петра III? Кто его надоумил?

Почему так разнятся Емельян Иванович Пугачев до заключения его в казанский каземат и Пугачев Емельян Иванович после побега из оного?

Что сопутствовало его успехам, ведь мятеж охватывал край от Яика до Волги, Камы, Вятки и Тобола? А, как известно, из десятков самозванцев, объявлявшихся на Руси, успехов добивались только те, за кем кто-либо стоял. Кто стоял за Пугачевым?

Почему Екатерина II, пусть и с издевкой, называла Пугачева «маркизом»? Что делали в его войске поляки, французы, немцы и пастор-протестант?

Чем так привязала к себе Пугачева дворянская вдова Лизавета Харлова?

По какой причине признанные невиновными обе жены Пугачева, его дети и теща были заключены в Кексгольмскую крепость пожизненно?

Почему до сих пор не открыты все материалы по Пугачевскому бунту, в частности, протоколы допросов его ближайших сподвижников?

Вопросы, вопросы...

Впрочем, на последний можно ответить сходу: да потому, что там содержатся ответы на все поставленные выше вопросы. Или почти на все. А полная ясность в этом деле не только поколеблет целое направление исторической науки, связанное с так называемыми крестьянскими войнами, но и, совсем не исключено, может обидеть некоторые зарубежные правительства. Франции, например, или Польши. А кому это надо? Словом, пусть покуда будет все так, как есть. А мы попробуем разобраться с поставленными выше вопросами, имея на руках лишь те материалы, что имеем.

Кексгольмские сидельцы

После смерти Екатерины II ее сын, Павел Петрович, в начале своего царствования многое делал принципиально наперекор деяниям своей великой матери. Он менял существующие порядки, законы и уставы, возвращал из ссылок опальных царедворцев и даже освобождал из тюрем преступников, посаженных по специальным указам императрицы. С целью проведения ревизий тюремных сидельцев, в том числе и на предмет освобождения, по крепостям и острогам были командированы чиновники, должные по возвращении представить полные отчеты по имеющимся заключенным. В крепости Кексгольмскую и Нейшлотскую был отправлен в 1797 году служивший при Тайной Экспедиции коллежский советник Макаров. В его отчете, частично цитируемом в журнале «Исторический вестник» за 1884 год, содержатся следующие строки:

«В Кексгольмской крепости: Софья и Устинья, женки бывшаго самозванца Емельяна Пугачева, две дочери, девки Аграфена и Христина от первой и сын Трофим.

С 1775 года содержатся в замке, в особливом покое, а парень на гауптвахте, в особливой (же) комнате.

Содержание имеют от казны по 15 копеек в день, живут порядочно.

Женка Софья 55 лет, Устинья - около 36 лет (в документе, должно быть, описка: 39 лет. - Л.Д.)...

Имеют свободу ходить по крепости для работы, но из оной не выпускаются; читать и писать не умеют».

Можно не сомневаться, что Павел I читал отчет коллежского советника Макарова. Но в отличие от государственного преступника Н.И.Новикова, коему Павел открыл ворота из Шлиссельбургского централа, и А.Н.Радищева, того самого, про которого Екатерина II сказала «бунтовщик хуже Пугачева» и коего Павел Петрович вернул из сибирской ссылки, жены и дети Пугачева в крепости были оставлены еще на неопределенный срок. Очевидно, там они и кончили свои дни, не получив свободу ни при Александре I, ни при Николае I.

Чего же так боялись целых четыре царственные особы, начиная с Екатерины II и кончая Николаем I? Почему, признав, согласно пункту 10 правительственной «сентенции», что «ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы... и малолетние от первой жены сын и две дочери», их указом Сената все же «закрыли» пожизненно в Кексгольмской крепости? Видимо, чтобы они не сболтнули чего лишнего там, где не надо, ибо они, в большей степени Софья с детьми, знали нечто такое, что не стыковалось с официальной версией пугачевского бунта. Версия эта была утверждена высочайше и сомнению не подлежала.

Что могли сболтнуть Софья Дмитриевна и ее дети, чего слышать не дозволялось никому? Полагаю, то, что казненный 10 января 1775 года в Москве государственный преступник Емельян Пугачев таковым вовсе не являлся, имел совершенно другое имя и мужем Софьи, а стало быть, и отцом ее детям, никогда не был. Но об этом - позже.
в 1772 году, по собственным ее показаниям, муж «оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал». По станице пошли слухи, что Емелька «замотался, разстроился, был в колодках и бежал» (А. В. Арсеньев. Женщины Пугачевскаго возстания./Исторический вестник. СПб., 1884, т. XVI, стр. 612). Где его носило, она не ведала. Только однажды ночью в окно ее избы робко постучали. Софья глянула и обомлела: за окном стоял ее муж.

- В бегах я, - ответил Емельян на ее немой вопрос. - Хлеба дай.

Для Софьи это был счастливый случай отомстить сбежавшему от нее и детей муженьку. И она, как-то изловчившись, смогла на время покинуть дом и донести об этом визите станичному начальству. Пугачев был «пойман и отправлен под караулом... в Черкасск. С дороги он бежал... и с тех пор уже на Дону не являлся». (А.С.Пушкин. Собрание сочинений. М., 1962, т. 7, стр. 53). Зато после очередного побега в мае 1773 года уже из казанского каземата, помещавшегося в подвалах старого здания гостиного двора, Пугачев в сентябре явился на хуторах близ Яицкого городка уже под именем государя Петра III, мужа «неверной жены», как славил самозванец императрицу Екатерину II, у которой шел отнимать престол.
«Императрица Устинья»
Конечно, Емельян Иванович был не прочь «жениться» на прекрасной казачке и хотел просто обойтись без венчания, жить с ней, так сказать, в гражданском браке, «но казачий круг, - как писал в позапрошлом веке автор очерка «Женщины Пугачевскаго возстания» А.В. Арсеньев, - решительно этому воспротивился, представил убедительные доводы насчет недействительности брака с Екатериной, и Пугачев согласился венчаться на Устинье Кузнецовой со всею возможною в Яицком городке роскошью, как подобает царской свадьбе».

Венчание совершилось в январе 1774 года. Устинья стала называться «государыней императрицей», была окружена роскошью, изобилием во всем и «фрейлинами», набранными из молодых казачек-подруг. «Ей, не разделявшей ни мыслей, ни планов Пугачева, не знавшей - ложь это или истина, должно было все казаться каким-то сном наяву», - писал «Исторический вестник».

Но «Петр III» не любил свою «царицу», хоть и была она красавицей. Устинья Петровна по большей части жила с «фрейлинами» и матерью, а Пугачев ездил к ней из-под Оренбурга в Яицкий городок раз в неделю. Более приближать ее к себе «Петр Федорович» не собирался. Примечательно, что позднее на вопрос следователей о том, сколько они жили с Пугачевым, недалекая Устинья ответила буквально, подсчитав только количество его приездов к ней:

- Десять дней.

Ее взяли 17 апреля 1774 года, когда генерал-майор Павел Дмитриевич Мансуров снял осаду крепости Яицкого городка. Мятежникам было не до «императрицы», «фрейлины» разбежались, и Устинья вместе с матерью была заключена в войсковую тюрьму. 26 апреля их отправили в Оренбург, там их допрашивал коллежский советник Тимашев.

Летом 1774 года «императрица Устинья» оказалась в Казани. Визит этот, конечно, не был добровольным: ее с матерью привезли скованными и поместили в тот же гостинодворский каземат, где уже побывали и сам Емельян Иванович, и Софья с тремя детьми, и брат Пугачева Дементий. Здесь на допросах в Секретной Комиссии Устинья, помимо прочего, рассказала и о сундуках мужа в их доме в Яицком городке. За ними спешно был послан нарочный, и сундуки под надежным конвоем препроводили в Казань. Что было в них, о том бумаги Секретной Комиссии молчат. Но очевидно, если бы в них находилось только награбленное добро, комиссия об этом не преминула бы сообщить: вот-де истинные цели преступника, назвавшегося государем российским, - грабеж и личное обогащение.
Цитата
Некто Емельян Пугачев

«Пугачев был старший сын Ивана Измайлова... казака Зимовейской станицы, служившаго с отличным усердием, храбростию и благоразумием Петру Великому в войне против Карла XII и турок; он попался в плен к сим последним за несколько дней до заключения Прутскаго мира, но вскоре с двумя товарищами спасся, и, при великих опасностях, возвратился в отечество; и по верности и усердию своему искав всегда случая отличаться, пал с оружием в руках во время войны противу турок при императрице Анне Ивановне, в 1734 годе. Сын его Емельян, родившийся в 1729 годе... предался с самой молодости сварливому, буйному и неистовому поведению...»

Это писал сенатор А.А. Бибиков, сын генерал-аншефа А.И. Бибикова, младший современник Емельяна Пугачева. Прошу, читатель, обратить внимание на год рождения Пугачева - 1729-й.

Казак Емельян Пугачев участвовал в Семилетней войне с Пруссией и брал в 1769 году Бендеры у турок, за что получил младший офицерский чин хорунжего. В 1771 году по причине болезни, называемой черной немочью, был отпущен для излечения.

А теперь вернемся к показаниям Софьи Дмитриевны от 1773 года, отправленным из Казани. Название они имели следующее: «Описание известному злодею и самозванцу, какого он есть свойства и примет, учиненное по объявлению жены его Софьи Дмитриевой». И содержали 14 пунктов.

«3. Тому мужу ее ныне от роду будет лет сорок, лицом сухощав, во рту верхнего спереди зуба нет, который он выбил саласками, еще в малолетстве в игре, а от того времени и доныне не вырастает. На левом виску от болезни круглый белый признак, от лица совсем отменный величиною с двукопеечник; на обеих грудях, назад тому третий год, были провалы, отчего и мнит она, что быть надобно признакам же. На лице имеет желтые конопатины; сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые по-казацки подстригал, росту среднего, борода была клином черная, небольшая.

4. Веру содержал истинно православную; в церковь божию ходил, исповедывался и святых тайн приобщался, на что и имел отца духовного, Зимовейской станицы священника Федора Тихонова, а крест ко изображению совокуплял большой с двумя последними пальцами.

5. Женился тот муж ее на ней, и она шла, оба первобрачные, назад тому лет десять, и с которым и прижили детей пятерых, из коих двое померли, а трое и теперь в живых. Первый сын Трофим десяти лет, да дочери вторая Аграфена по седьмому году, а треть Христина по четвертому году...

7. В октябре месяце 772 года он, оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал...»

Из показаний жены Пугачева следует запомнить, что ему на 1773-й год «от роду будет лет сорок» и роста он «среднего».

Для полноты картины я буду вынужден повториться: муж у Софьи был человеком довольно буйным, на язык невоздержанным, за что не единожды был бит плетьми, имел привычку впадать в бродяжничество и вообще не отличался большим умом. Показательна его глупая авантюра, когда в 1772 году Пугачев пришел в Яицкий городок и стал подговаривать казаков уйти за Кубань «к турецкому султану, обещал по 12 рублей жалованья на человека, объявлял, что у него на границе оставлено до 200 тысяч рублей да товару на 70 тысяч, а по приходе их паша-де даст им до 5 миллионов». (А.С.Пушкин. Собрание сочинений, М., 1962, т.7. Примечания, стр. 122). Когда Пугачев уже сидел в 1773 году в казанском каземате и приводился на допросы в губернскую канцелярию, казанский губернатор Яков Ларионович фон Брант назвал его «вралем», о чем и отписал Сенату в своем рапорте от 21 марта 1773 года.

Кроме того, похоже, Емельян Иванович был еще и вороват. Атаман Зимовейской станицы Трофим Фомин показывал на дознании, что, отбыв в феврале 1771 года на излечение в Черкасск, Пугачев вернулся через месяц обратно на лошади, будто бы купленной у одного казака в Таганроге. Но казаки на станичном сходе «не поверили ему», и Пугачев бежал.

Емельян Иванович вообще почитался в станице человеком беспутным. Мог ли такой человек поднять семь губерний против дворян, правительства и самой государыни императрицы? Мог ли он стоять во главе столь масштабного движения, названного «крестьянской войной», причем, в одиночку?
Раскольничий след

Итак, в октябре 1772 года Емельян Иванович бросает семью, а в середине декабря его арестовывают в селе Малыковке за те самые призывы бежать к турецкому султану. При нем обнаруживают «ложный письменный вид (паспорт. - Л.Д.) из-за польской границы». Оказалось, что Пугачев №1 бежал за границу в Польшу и жил там какое-то время в раскольничьем монастыре близ слободы Ветка. Паспорт был ему дан на Добрянском форпосте для определения на жительство по реке Иргиз «посреди тамошних раскольников». Записан был в бумагах Емельян Иванович как раскольник.
Стало быть, версия первая. Пугачев - ставленник старообрядцев-раскольников. Находясь в оппозиции к официальной церкви и правительству, они замыслили поднять в России мятеж с целью ослабить центральную власть, показать свою силу и затем потребовать прекращения гонений и разрешения свободно исправлять их веру. Центр старообрядческой эмиграции близ местности Ветка в Литве на территории Речи Посполитой, вероятно, обладал в России собственной агентурной сетью, одной из точек которой были раскольничьи поселения на Иргизе.

Пугачев был выбран как один из подстрекателей и (или) вожаков раскольничьего мятежа и на Иргизе, скорее всего, должен был получить поддержку деньгами и людьми. То, что за ним могли стоять весьма могущественные силы, доказывает побег, устроенный Пугачеву из казанского каземата.

После того как с Пугачева сняли колодки, он был помещен в общий каземат, где содержался вместе с другими арестантами без особых предосторожностей. Его не только посылали на всякого рода казенные работы, но под охраной одного-двух гарнизонных солдат выпускали на казанские улицы да церковные паперти просить милостыню себе на пропитание, а также, как писал в своих «Записках о Пугачевском бунте» сенатор П.С.Рунич, «посещать в домах купцов и прочих... граждан». Павел Степанович Рунич знал, о чем говорит, ибо в начале 1774 года, будучи майором, был включен в состав особой Секретной Комиссии по делу Пугачева. Знал, о чем говорит, и сенатор А.А.Бибиков. «19-го июля, за три дня до получения приговора, утвержденного в С.-Петербурге, - писал он, - по беспечности и слабому присмотру, с помощью раскольничьего попа подговорив стоящего у него на карауле часового, Пугачев вместе с ним бежал».

Историк и бытописатель Казани А.И.Артемьев, служивший библиотекарем Императорского университета и имевший доступ ко многим материалам, коего не имел А.А.Бибиков, писал совершенно независимо от него следующее:

«Пугачева... не только посылали на разные казенные работы наравне с простыми колодниками, но выпускали также ходить по городу для сбора милостыни и к разным благодетелям. Благодетелей же он приобрел себе довольно, потому что, как говорил впоследствии, «вел порядочную жизнь, вина тогда не пил и временем молился Богу, почему прочие колодники, также и солдаты, почитали его добрым человеком». От этого и подаяния ему делались значительные: некоторые вдруг по рублю и больше, спрашивали при подаче именно: кто-де здесь Емельян Пугачев? - вот-де ему рубль. Таким образом, у него постоянно водились и порядочные деньги.

Особенным благотворителем для него был зажиточный казанский купец Василий Григорьев Щелоков, ревностный раскольник, приятель иргизского игумена Филарета... Щелоков не только присылал ему неоднократно милостыню, но хлопотал за него у губернатора и давал взятки секретарю. Через Щелокова он подбился в милость к другому важному раскольнику, московскому купцу Ивану Иванову Хлебникову, который также обещал ходатайствовать о его освобождении. Секретарь губернаторской канцелярии даже положительно обнадеживал в этом Пугачева. «Будет, мой друг, время», - говорил он ему. Законного освобождения не последовало, но льготы и послабления в содержании открыли Пугачеву возможность побега.
Почему раскольники устроили побег Пугачеву? Чем обуславливалась такая забота о нем? Ответ напрашивается сам собой: на Пугачева была возложена миссия. И он вскоре начал ее выполнять, для чего и были совершены раскольниками все действия, описанные в этой главе: в сентябре 1773 года он объявил себя императором Петром III.

Побегом и доставкой Емельяна Ивановича в монастырь не исчерпывались благодеяния раскольников. Их усилиями, а точнее подкупом должностных лиц донесение о побеге было составлено лишь 21 июня. И еще семь дней пролежало неотправленным, что дало Емельяну Ивановичу месячную фору. Да и потом распоряжения о поимке беглецов «по ошибке» были разосланы по таким местам, где Пугачев ну никак не мог оказаться...

В августе 1773 года из Средне-Николаевского монастыря в сопровождении нескольких монахов тайно вышел человек, получивший напутствие от самого настоятеля Филарета. Вскоре он был переправлен через реку Иргиз в степь и взял путь на Яицкий городок. Был он быстроглаз, проворен, широк в плечах и чем-то походил на беглого донского казака Емельяна Пугачева. Только был человек этот пониже ростом и много моложе...

Некто Емельян Пугачев

Помните, я просил запомнить из показаний жены Пугачева, что роста он был среднего, а возрастом - «лет сорок»? И обратить внимание на год рождения Пугачева, который совершенно конкретно дает сенатор А.А.Бибиков, - 1729-й? Сын генерал-аншефа самостоятельно занимался изысканиями о Пугачеве (еще до А.С.Пушкина), и о номере первом написал еще кое-что: «Дерзкий же самозванец Пугачев был смугл, довольно велик ростом и весьма крепкого сложения». А вот что написал академик Петр Иванович Рычков, лично видевший уже арестованного самозванца, то есть Пугачева №2: «...Глаза у него чрезвычайно быстры, волосы и борода черные, росту небольшого, но широк в плечах...».

Согласитесь, данные Бибикова и Рычкова не сходятся: «довольно велик ростом» и «росту небольшого» - совершенно разные вещи. Да и «средний» рост у Софьи и «небольшой» у Рычкова тоже не одно и то же.

Еще замечание. Официальная версия гласит, что Пугачев родился в начале 40-х годов XVIII столетия. Сегодняшние энциклопедические словари, поддерживающие эту версию, пишут следующее: «Пугачев Ем. Ив. (1740 или 1742-1775)...» Выходит, в 1774 году, когда допрашивали Софью Пугачеву, ему было чуть за тридцать. А она заявила - «лет сорок», то есть примерно 38-43 года. Есть разница с возрастом 31-33 года? Есть! Это почти десять лет. Так ошибиться Софья Дмитриевна никак не могла.

Бибиков, докопавшийся до отца Емельяна Ивановича и весьма уважительно о нем написавший, сообщает, что казак Иван Измайлович убит турками в 1734 году. Как он мог народить сына в 1740-м?

Но главное, Бибиков дает нам точную дату рождения Емельяна Пугачева - 1729 год. Выходит, в 1773 году ему было 44 года, как, собственно, и следует из слов Софьи Дмитриевны.

Отсюда версия вторая. Пугачев до побега из казанской тюрьмы и Пугачев после побега, а точнее, после его выхода из «Филаретовской обители» - разные люди. Пугачев №1, настоящий, довольно высокого роста, и ему за сорок лет. Пугачев № 2, подмененный, роста небольшого, и ему чуть за тридцать.

Куда подевали настоящего Пугачева - не столь важно. Может, он в последний момент чем-то не устроил своих покровителей, ведь по личным качествам он мало подходил на роль вождя. А может, он уже исполнил свою миссию, и его ликвидировали за ненадобностью. Так или иначе, через три месяца самозванец, объявивший себя государем Петром III, поднимает все Яицкое казачье войско, берет одну за другой крепости и города, осаждает Оренбург. Пугачев №2 разительно отличается от Пугачева №1 и по характеру. Это не прежний беспутный казак, а человек острого ума, сумевший заставить поверить в себя и казачьих старшин, и огромные массы народа, ведь «в короткое время мятежное брожение умов охватило... край, занимаемый нынешними губерниями Оренбургскою, Самарскою, Уфимскою, Казанскою, Вятскою, Пермскою, Тобольскою. Везде образовались шайки, предводители которых, титулуя себя атаманами, есаулами и полковниками «государя-батюшки Петра Федоровича», распространяли Пугачевские манифесты, захватывали казенное имущество, грабили и убивали всех остававшихся верными законному правительству», - писал «Журнал министерства народного просвещения». «Злодеев-дворян... противников нашей власти и возмутителей Империи, - гласил один из манифестов Пугачева, - ловить, казнить и вешать...».

Пугачев № 2 подозрительно легко разбивает посланные против него войска и создает собственные органы управления, наподобие штабов и Военной коллегии, обладающей еще и судебными правами. В его войске была железная дисциплина. (В «Оренбургских записках» Пушкина есть свидетельство, что «в Татищевой (крепости) Пугачев за пьянство повесил яицкого казака».)
Польский след

В ослаблении России прежде всего была заинтересована Речь Посполитая - объединенное польско-литовское государство, подвергшееся разделу между Россией, Австрией и Пруссией в 1772 году. Поэтому версия третья: за спиной Пугачева № 2 стояла родовитая польская шляхта, понимавшая, что смута в России отвлечет ее внимание и силы от Речи Посполитой. А в конечном счете - поможет освобождению от ненавистного короля Станислава Понятовского, избранного усилиями России.

Оппозиционно настроенные польские вельможи составили в городе Бар конфедерацию - вооруженный союз польской шляхты против короля и, соответственно, России.

«Императрица, - писал П.С.Рунич, - повелеть соизволила для усмирения и прекращения возникшей в Польше конфедерации (и волнения) вступить в оную своим войскам; ибо одни королевские не в силах были взволновавшиеся партии конфедерации низложить и прекратить; почему начались с обеих сторон военные действия...»

Вначале успеха в русско-польской войне не было никакого, и императрица ввела в Речь Посполитую новые силы. Это заставило обеспокоиться многие зарубежные правительства, в том числе австрийское, французское, прусское и шведское, из которых «особливо первые два двора все употребляли интриги возбудить Порту (правительство Османской империи. - Л.Д. ), яко соседственную Польше державу, объявить России войну, чтобы тем подкрепить... в Польше конфедерацию». («Русская старина», СПб., 1870, т. II, примечания, стр. 127-128). И это им удалось: в ноябре 1768 года Турция объявила России войну, окончившуюся 10(21) июля 1774 года подписанием выгодного для России Кучук-Кайнарджийского мира.

В 1772 году так называемая Барская Конфедерация сложила оружие. Но не сложили оружие конфедераты. Когда между Турцией и Россией начались военные действия, один из главных оппозиционеров, старший из братьев Пулавских с отрядом конфедерационного войска, оставив свое отечество, оказался при турецкой армии. Младший Пулавский, сосланный в Казань как военнопленный в 1772 году, жил в губернаторском доме, был принят фон Брантом «как родной» (А.С.Пушкин) и владел всей информацией о состоянии дел в Казани, очевидно, уже интригуя в пользу Пугачева.

Когда 9 апреля 1774 года скоропостижно скончался главнокомандующий военными действиями против самозванца генерал-аншеф Бибиков и «возникло, - как писал его сын, - разногласие между начальниками и нерадивое исполнение между подчиненными», Пулавский-младший немедленно дал знать об этом Пугачеву и, вероятно, призывал его взять Казань, полагая это вполне возможным. И самозванец, захватив Троицк и Осу, переправился в июне 1774 года через Каму и, взяв Сарапул, Мензелинск, Заинск и Елабугу, стал подбираться к Казани. После ее взятия Пулавский-младший был с почестями принят в войско Пугачева, где уже находились в качестве советников пленные иностранные офицеры, объединенные ненавистью к России.

Еще один виднейший конфедерат - Потоцкий, разбитый русскими войсками, бежал в Венгрию, и австрийский двор предоставил ему полную возможность интриговать из-за границы в пользу Пугачева. А первый польский вельможа, магнат князь Радзивил, тоже плененный и содержавшийся «с величайшим уважением» под присмотром генерал-майора Кара в Калуге, мог вообще купить пол-России. Скорее всего, начал он с генерал-майора Кара.

Этот военачальник, хорошо известный своими воинскими способностями, был отозван из Калуги и высочайшим указом назначен командующим войсками, собранными против Пугачева из Петербурга, Новгорода и Москвы. И сразу же, растеряв вдруг воинский талант, повел себя против самозванца нерешительно, стал терпеть одно поражение за другим. В итоге он бросил свое войско под предлогом «во всех костях нестерпимого лома», вполне отдавая себе отчет, что ему впоследствии грозит. Указом Военной коллегии Кар был «из воинского штата и списка выключен».

Сменивший его генерал-майор Фрейман стал повторять все ошибки Кара. Удивляться тут особо нечему: после Кара именно генерал Фрейман приглядывал за князем Радзивилом в Калуге.

Вообще, в главных очагах мятежа - Оренбургской и Казанской губерниях - было много высланных из Польши конфедератов. «Несомненно, - писал «Журнал министерства народного просвещения», - что некоторые из конфедератов чрезвычайно деятельно интриговали в Казани, а другие пристали к шайкам Пугачева и явились ловкими их руководителями». Насколько большое влияние конфедераты имели на самозванца - остается невыясненным, но в том, что таковое имело место, можно не сомневаться.

Что же касается командования военными силами, сражавшимися против самозванца, то после генерала Фреймана специальным рескриптом императрицы от 29 ноября 1773 года «начальником военных действий» против Пугачева был назначен генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков. Этого человека купить было нельзя. А вот убить оказалось возможным...
Французский след

Самым глубоким, на мой взгляд, следом, оставленным в «деле Пугачева», был французский. И версия четвертая звучит следующим образом: Пугачева вылепили французы, и они же дергали его за ниточки, причем в данном случае за самозванцем стояли не отдельные лица типа князя Радзивила или младшего Пулавского, как в «польском следе», но целая государственная машина с ее специальными службами. Это был заговор одного государства против другого. И на одно из предположений Вольтера, звучащее в письме Екатерине II от 1773 года: «Вероятно, фарсу эту (бунт Пугачева) поставил кавалер Тотт», французский консул, я бы ответил: вполне вероятно.

Пьеса, по которой в России в 1773-1774 годах поставили спектакль-трагедию, была написана во Франции. Первый акт спектакля, корректируемого по ходу действия, начался сразу, как только Петр Великий прорубил окно в Европу. В Россию хлынули толпы авантюристов. «Между ними, - писал «Журнал министерства народного просвещения», - являлись личности способные и достойные высокой карьеры, какой они и достигали впоследствии: большинство же, само собой разумеется, состояло из всякого сброда людей, имевших одно призвание - удить в мутной воде». Вот и Франция улучила благоприятный момент, чтобы сбросить людской балласт в варварскую страну. Это была и великолепная возможность наводнить развивающуюся Россию разведчиками.

Секретные посланцы, используя массу своих соплеменников, осевших в России (тех же домашних учителей) и вхожих в дома не только знатных вельмож, но и государственных деятелей, могли знать все, что происходит в стране. Без особых трудностей они добывали и сведения, являющиеся государственной тайной, могли влиять на всю имперскую политику внутри России и за ее пределами. Это явление было до того явным, что французское посольство, дабы упредить могущее возникнуть в отношении его недовольство российского правительства, предложило ему обратить внимание на поведение французских эмигрантов в России. В вышедших в Париже в 1803 году мемуарах де-ла-Мессельер, бывший секретарь французского посольства, прибывшего в Россию в июле 1757 года, упоминал, конечно, публику определенного сорта:

«Мы изумились и огорчились, встретив в домах многих вельмож дезертиров, банкротов, развратников и множество женщин того же рода, которые лишь потому, что были французы, занимались воспитанием детей в самых знатных семействах. Эта накипь нашего отечества, говорят, распространилась до пределов Китая: я встречал их везде».

Второй акт спектакля произошел уже в 60-е годы XVIII столетия, когда были схвачены французские «секретные посланцы», пытавшиеся уничтожить на одной из российских верфей строящиеся корабли.

Французы помогали Турции в ее войне с Россией, и явление в третьем акте этой пьесы Пугачева преследовало несколько целей. Первая и, на мой взгляд, главная - развязывание гражданской войны в России. Появление «второго фронта» внутри страны неизбежно отвлекло бы воинские части и умных военачальников от полноценного участия в действиях на фронте турецком. В этой части имеющийся в «деле Пугачева» турецкий след след в след (извините за тавтологию) совпадал с французским следом, и проводником общих интересов Франции и Турции служил вышеупомянутый барон Тотт, заклятый враг России.

Венгр по происхождению, в 1757-1763 годах Тотт служил при французском посольстве в Константинополе, в 1767 году был французским консулом в Крыму, где помогал хану Керим Гирею против России. Потом служил (был командирован, как советник?) Мустафе III и улучшал турецкую артиллерию и инженерные части. Затем снова - французский консул в Турции. В «деле Пугачева» он, конечно, приложил руку, но были и более мощные силы, заинтересованные в успехах самозванца. Прав был Вольтер, признававший Пугачева за орудие турецкой политики. Но прав был только в части совпадения турецких интересов с французскими. Когда же эти интересы расходились, было ясно видно, что Пугачев - французская кукла.

Екатерина II, как уже упоминалось, всячески замалчивала участие иностранных государств в «деле Пугачева». Это было в интересах российской политики. Так же и люди, следовавшие этой политике, умалчивали, а то и специально акцентировали отсутствие какого бы то ни было влияния на Пугачевский бунт извне.

Так, генерал-аншеф Бибиков в одном из донесений государыне подчеркивал: «Подозрение на чужестранных совсем необосновательно». Хотя в одном из писем Д.И.Фонвизину и писал, что «Пугачев - чучело, которым... играют». Сенатор П.С.Рунич, оставивший «Записки о Пугачевском бунте», уже в «Преуведомлении» пишет: «... Я со всею смелостью повторяю, утверждаю и доказываю самою истинною событий, что... иностранных дворов политические виды не имели никакого участия в яицком возмущении; ибо мне совершенно известно, что при Пугачеве и его сотоварищах их в какое время не находилось ни одной нации иностранцев...»

Таковое заявление, стоящее уже в «Преуведомлении», заставляет сомневаться в его искренности. И, похоже, не случайно оно не помещено в тело основного повествования и не снабжено доказательной базой.
Как было уже написано, французский сценарий корректировался по ходу действия пьесы «Пугачев». Одной из таких корректировок было отравление генерал-аншефа А.И.Бибикова конфедератом из французов: кто-то очень не хотел, чтобы правительственные войска под руководством Бибикова быстро подавили мятеж и таким образом раньше времени завершили кровавый спектакль!

Польский след тоже какое-то время совпадал со следом французским: Франция посылала в ряды конфедератов своих офицеров, которые следили, чтобы действия антикоролевской и антироссийской оппозиции осуществлялись в рамках устроенного в России спектакля.

Не исключено, что еще одной целью Пугачевского бунта была... репетиция Великой французской революции 1789 -1799 годов. Заговор во Франции зрел давно, и полигоном для отработки тактики и приемов будущей революции вполне могла быть выбрана Россия. Ведь многое из того, что происходило по ходу «крестьянской войны Е.И. Пугачева», было взято на вооружение силами, готовившими революцию во Франции.

Впервые это подметил еще в первой трети XIX века сенатор А.А. Бибиков. «Пугачев, - писал он, - обольстил великое множество народа совершенно непросвещенного, загрубевшего в предрассудках, большею частью рудокопов, подлой черни, посланцев сего обширного края и разного рода бродяг, для воровства и грабительства готовых на все законопротивные поступки. Начальствуя сею сволочью, он возбуждал к мятежу крестьян против господ, подчиненных против начальников, обещая первым вольность..., поселяя везде неповиновение и ненависть к законным властям; словом, употреблял те же меры и шел той же дорогою, коими в последствии времени успевали в действиях своих к пагубе и несчастию своего отечества и ко всеобщему ужасу Мараты и Робеспьеры (выделено мной. - Л.Д.)».

Есть еще один факт в «деле Пугачева», удивительный и загадочный. Он освещает некоторые личностные качества самозванца и тоже дает некую пищу для размышлений. В конце сентября 1773 года Пугачев, двигаясь на Оренбург, подошел к крепости Нижне-Озерской, комендантом которой был майор Харлов. Чувствуя, что от разбойных полчищ самозванца крепость ему не удержать, «Харлов, - как пишет А.В. Арсеньев, - заблаговременно отправил свою молоденькую и хорошенькую жену, на которой недавно женился, из своей крепости в следующую по направлению к Оренбургу, Татищеву крепость, к отцу ее, командиру той крепости, Елагину».

Пугачев Нижне-Озерскую взял, Харлова, с выбитым глазом и еле живого, «судили» и повесили вместе с двумя другими офицерами.

Татищеву крепость Пугачев тоже взял штурмом. «Мятежники ворвались в дымящиеся развалины, - пишет А.С.Пушкин в своей «Истории Пугачева». - Начальники были захвачены... С Елагина, человека тучного, содрали кожу; злодеи вынули из него сало и мазали им свои раны. Жену его изрубили. Дочь их, накануне овдовевшая Харлова, приведена была к победителю... Пугачев поражен был ее красотою и взял несчастную к себе в наложницы, пощадив для нее семилетнего ее брата».

Вскоре Емельян Иванович воспылал к Харловой, красивой и умной женщине, чем-то похожим на любовь, «и удостоил ее, - как писал журнал «Исторический Вестник» в 1884 году, - своей доверенности и даже принимал в иных случаях ее советы... Она имела право всегда, во всякое время, даже во время его сна, входить без доклада в его кибитку - право, каким не пользовался ни один из сообщников... Харлова стала около Пугачева не только близким, но и любимым человеком...».

Где проводила время майорша Елизавета Федоровна Харлова, дворянка, полковничья дочь, не будучи рядом с Пугачевым? В компании с дворянами, бывшими в войске самозванца? Но их было совсем немного. Больше было советников из французов - для них Харлова стала просто находкой, и, сдается мне, многие советы Елизаветы Федоровны, принимавшиеся «государем», были нашептаны ей французами.
Кстати, весьма интересный факт: Пугачев приблизил к себе ее брата, с которым, как писал в своих «Записках» П.С. Рунич, «повседневно переодевался потому, что никто не мог узнавать настоящего Пугачева». Брат 16-17-летней Устиньи был ненамного старше ее - как бы мог Пугачев №1 1729 года рождения, то есть человек 45 годов от роду, подменяться 20-летним (пусть и 30-летним) парнем? А вот Пугачев № 2 1740-1742 годов рождения - мог. Да, все-таки версия вторая, что Пугачев до побега из казанской тюрьмы и Пугачев после выхода из «Филаретовской обители» - совершенно разные люди, имеет право на жизнь.

Вот еще один факт, работающий на эту версию. Когда 12 июля 1774 года была взята Казань, все колодники были выпущены из тюрем, в том числе и Софья Пугачева с детьми. Их привели и представили пред государевы очи. (Помните, из показаний Софьи Дмитриевны: «Первый сын Трофим десяти лет, да дочери вторая Аграфена по седьмому году, а третья Христина по четвертому году...»?) Может, ставшие на год старше Трофим и Аграфена и понимали, что происходит; может, они заранее были «проконсультированы», что вести себя перед «государем» следует сдержанно и спокойно. Но как убедить в том четырехлетнего ребенка? Если бы Пугачев №2 действительно был их отцом, в любом случае реакция на это детей была бы заметна, особенно у Христины. Но ничего подобного не произошло. Софья с детьми предстали перед Пугачевым, как другие освобожденные колодники - ни больше ни меньше. И он повелел взять их в свой обоз, сказав при этом им и окружающим его «генералам»:

- Был у меня казак Пугачев, хороший мне слуга, и оказал мне великую услугу. Для него и бабу его жалею... (См.: «Исторический вестник», СПб., 1884, т. XVI, стр. 622; «Журнал министерства народного просвещения», СПб., 1874, ч. CLXXVI, стр. 22).

Может, правду говорил самозванец про Емельяна Пугачева? А великой услугой Пугачева №1 тому, кто сидел в бархатных креслах на Арском поле, было то, что он передал свой образ Пугачеву №2, погибнув при этом? Историю про встречу Пугачева №1 с женой и детьми и многое другое Пугачев № 2 расскажет на допросах в сентябре-октябре 1774 года начальнику Секретных Комиссий генерал-майору Павлу Сергеевичу Потемкину...
Потемкин допрашивал практически всех ближайших сподвижников «Пугачева». Это нужно учитывать всегда.
После взятия Суворовым Праги и Варшавы Павел Сергеевич получил чин генерал-аншефа, а с 1 января 1795 года стал графом. Умер он в апреле 1796 года. Слухи об этом ходили разные. Говорили, что он «самоотравился» ядом, опасаясь отдачи под суд за убийство в 1786 году персидского принца и присвоение его сокровищ.

Может, это было действительно так. А может, и нет.

Например, в «словаре» Бантыш-Каменского указано, что граф Потемкин скоропостижно скончался после свидания с небезызвестным мастером заплечных дел Шешковским. Будто бы сильно испугался чего-то граф и отравился.

Поверить в такую встречу трудно, ибо в 1794 году генерала Шешковского уже не было в живых. А вот почему свое завещание Павел Сергеевич написал еще за два года до смерти, находясь в полном здравии и блеске своих успехов?

Конечно, он мог погибнуть на войне, так ведь не первый же раз участвовал в боевых сражениях? Вероятно, была еще причина позаботиться о жене и детях. Какая? Ответ напрашивается такой: он знал тайны Пугачевского бунта и, очевидно, обмолвился о существовании своего сочинения «История о Пугачеве». А силы, крайне заинтересованные, чтобы вся правда о Пугачеве никогда не стала общеизвестной, были как внутри России, так и за рубежом. Вероятно, Павел Сергеевич дал слово императрице помалкивать о тех фактах, что были в уничтоженной ею докладной записке и его «Истории». Но после смерти Екатерины II его бы уже ничего не связывало. Именно в 1796 году, в год ее кончины, «странной смертью умер... Павел Сергеевич Потемкин». («Исторический вестник», СПб., 1883, т. XIII, стр. 347).

Так «самоотравился» граф Потемкин или его отравили? Если отравили - почему? Может, он собирался опубликовать свою «Историю о Пугачеве», ведь в последние годы жизни он очень увлекался литераторством и даже писал стихи? И его просто-напросто упредили?

До этого, в ночь с 13 на 14 декабря 1791 года, «странной» смертью умер его брат, генерал-кригс-комиссар Михаил Сергеевич Потемкин, коего прочили в государственные казначеи. При жизни светлейшего князя Таврического, генерал-фельдмаршала Григория Александровича Потемкина вряд ли были возможными две такие «странные» смерти его троюродных братьев, но светлейший почил в бозе в 1791-м, и эти смерти случились. Возможно, Михаил Потемкин знал секреты Пугачева от своего брата и не умел держать язык за зубами - вот его и убрали? Кто? Свои или чужие - нам уже вряд ли дано узнать.
Между гибелью генерал-аншефа Бибикова и смертью братьев Потемкиных была еще одна «странная» смерть - генерал-поручика Петра Михайловича Голицына. Полагаю, это была чистой воды месть, подготовленная и проведенная по классическому сценарию, повторенному потом в России неоднократно, когда необходимо было более-менее «законно» разделаться с неугодными (опасными, мешающими, ставшими ненужными) людьми. Так произошло с Пушкиным и, возможно, с Лермонтовым. А более-менее «законный» метод - дуэль. Отсюда версия пятая: смерть генерал-поручика Голицына так же, как Бибикова, Михаила и Павла Потемкиных, была организована по заказу внешних сил, руководящих Пугачевским бунтом.

Итак, «октября 5-го появился он (Пугачев. - Л.Д.) ввиду Оренбурга, - писал А.А.Бибиков, - и расположился в 5 верстах лагерем». Так началась почти шестимесячная осада Оренбурга, не будь которой Пугачев, по словам П.С.Рунича, «дошел бы до самой Москвы». То же признавал и нижегородский губернатор Ступишин: «Нельзя ручаться за безопасность Москвы».

Но Пугачеву был нужен Оренбург, чтобы сделать его своей столицей и надежным тылом перед походом на Москву, куда толкали его иноземные советники. И он бы взял его, если б не умелое руководство А.И.Бибикова и поражение под крепостью Татищевой 22 марта от генерал-майора Петра Михайловича Голицына, закрывающего по поручению Бибикова дорогу на Москву. 1 апреля Голицын разбил Пугачева при Каргале и отбросил его к Уральским горам, после чего вольницей Пугачева вплотную занялся подполковник Михельсон. За эти победы над мятежниками князь Голицын был пожалован чином генерал-поручика, орденом святого Александра Невского и двумя тысячами душ.

Примечательный факт. Когда Пугачев был уже схвачен, его пожелал видеть князь Голицын. «Став против Пугачева и постояв несколько минут, кн. Голицын спросил его, Пугачева:

«Емельян, знаешь ли ты меня?»

(Пугачев), видя пред собою генерала в орденах, поклонился низко и спросил:

«А кто ваша милость?»

Князь отвечал ему:

«Я - Голицын».

Пугачев вдруг спросил князя:

«Не вы ли князь Петр Михайлович?»

«Я», - сказал князь.

Пугачев, привстав со всем уважением, сколько мог сидящий на нарах и прикованный к стене, нижайше поклонился князю и громко, чтоб все бывшие в избе слышали, сказал:

«Ваше сиятельство прямо храбрый генерал - вы первый сломили мне рог».

Князю возданная похвала скоро промчалась всюду, но скоро и обратилась в его погибель». («Записки сенатора Павла Степановича Рунича о Пугачевском бунте». Примечания, стр. 217).

А вот когда пожелал видеть Пугачева Иван Иванович Михельсон, то Пугачев, узнав, кто перед ним, «опустил глаза, ни слова ему не сказал и не сделал Михельсону той похвалы, - писал П.С. Рунич, - какую прежде воздал князю Петру Михайловичу Голицыну...», хотя Михельсон бивал Пугачева аж 18 раз!

Князь Голицын участвовал в войне с конфедератами, бил их и в хвост и в гриву, а в нашей истории именно его действия нарушили все стратегические планы кукловодов Пугачева. Я думаю, в подготовке ликвидации князя Голицына, как и в отравлении главнокомандующего Бибикова, польский след совпал с французским. Обеим сторонам Голицын был как бельмо на глазу, вот они и подстроили дуэль между Голицыным и неким Шепелевым, в результате которой 11 ноября 1775 года князь Петр Михайлович был убит. Ходил слух, что Голицын был убит «нечестно». Между тем П.С.Рунич приводил в своих «Записках» бытовавшее тогда мнение, что князь был отравлен. Так или иначе, но факт: Голицын был устранен и умер насильственной смертью.

После пленения
А потом начались допросы, на одном из которых Пугачев и раскрыл перед Потемкиным тайну своего явления «императором Петром Федоровичем». Кстати, на одном из допросов он поведал уже графу Панину свое происхождение: родом он был, как и Пугачев №1, донской казак, тоже был женат на казачке, но вот детей у него не было. Об этом граф Панин доложил Екатерине II, а императрица не замедлила сообщить Вольтеру в письме от 22 октября 1774 года.

Из Симбирска Пугачева 5 ноября повезли в Москву. В пути кто-то попытался его отравить. Вероятно, среди его охранников был подкупленный человек. Странно и то, что, отправляя Пугачева из Симбирска, было нарушено предписание иметь в подобных случаях лекаря при сторожевой команде. Кому-то было очень нужно, чтобы Пугачев не доехал до Москвы и замолчал навеки.

Когда к самозванцу вызвали Рунича, Пугачев был очень плох и едва выговорил:

- Я умираю.

Потом он сказал:

- Велите выйти всем вон из избы, я вам одному открыть должен важнейший секрет.

Как свидетельствует Рунич, Пугачев со вздохом сказал ему: «Если не умру в сию ночь или в дороге, то объявляю вам, чтобы доведено было до ее величества государыни императрицы, что имею ей одной открыть такие тайные дела, кои, кроме ее величества, никто другой ведать не должен; но чтобы был к ней представлен в приличном одеянии донского казака, а не так, как теперь одет».

Что хотел сообщить Пугачев императрице? Что он - не Емельян Пугачев? Но официальную версию Екатерина менять не собиралась. Что он - марионетка в руках французов? Об этом государыне и так было известно из докладной записки генерал-майора Потемкина. Что в деле Пугачева замешан ее сын Павел? Но у императрицы с сыном и так была взаимная неприязнь, и если бы даже Пугачев представил неопровержимые доказательства участия Павла Петровича в смуте, Екатерина не обнародовала бы их и уж, конечно, не поступила со своим сыном так, как поступили со своими Иван Грозный и Петр I. Поэтому донесение Рунича о «тайных делах», что упоминал в разговоре с ним Пугачев, ее не заинтересовало, и желание Пугачева было «оставлено без внимания».

...Пугачева все-таки отходили. Рунич из кипятка, сахара, чая и французской водки сделал «добрый пунш», и пленника поили, промывая тому желудок, пока Пугачев не заснул.

Очевидно, он все же рассчитывал на помилование его императрицей. Ведь он все рассказал начальнику Секретных Комиссий Потемкину. Он ведь только исполнитель, чучело, кукла. А главные в этом деле - те, кто все придумал и всем руководил! Они должны быть наказаны... Но помилования не последовало. Разуверившись в его возможности, самозванец так ослаб, «что принуждены были, - как писала Екатерина II Вольтеру в одном из писем, - с осторожностью подготовить его к приговору из опасения, чтобы он не умер на месте от страха...»

Казнь Пугачева и его «генералов» состоялась 10 января 1775 года в Москве на Лобном месте. Ему, как и всем, приговоренным к четвертованию сначала отрубили головы. Таково было желание Императрицы.

Еще добавлю от себя кое-что. На мой взгляд, никакой крестьянской это война не была и не могла быть, хотя бы по той причине, что весь личный состав регулярных частей Российской армии в то время на 100% состоял из крестьянских рекрутов, кроме офицеров, разумеется.
Всегда удивлялся, как могли те, кто писал учебники и те, кто по ним писал диссертации верить в то, что крестьян можно было заставить стрелять в крестьян, которые, к тому же, «борются за свободу»? Да никакие офицеры, тем более иностранного происхождения, которых тогда было великое множество, не заставили бы огромную солдатскую массу стрелять по своим и сражаться за ненавистных им угнетателей.
Я также не склонен думать, что в этом мятеже был замешан какой-либо иностранный двор. Да, у России были противники в Европе, но ни у кого из них не было таких ресурсов, чтобы тщательно спланировать, подготовить и исполнить сценарий это цветной революции. Да и свергать с престола Екатерину вряд ли хотели европейские монархии. Что же до поляков, до их самих использовал кто-то. Но вот кто?...
Скорее всего, это была первая масштабная попытка свержения монархии в России и управляемого погружения ее в хаос. Но у Екатерины и ее ближайшего окружения хватило ума, изобретательности, ресурсов, а, главное, воли, чтобы успешно противостоять этим силам.
У кого какие мысли? Может есть информация, не известная широким кругам?))
Это интересная тема Герман :)
Конкретно этот исторический момент я пока детально не изучал,но мысли кое какие есть.

Цитата
German пишет:
Да никакие офицеры, тем более иностранного происхождения, которых тогда было великое множество, не заставили бы огромную солдатскую массу стрелять по своим и сражаться за ненавистных им угнетателей.

Это вы верно подметили.Все революции,направленные на свержение монархии всегда исходили с самых низов против тирании аристократии,гнета духовенства..Нижние слои пирамиды всегда в этих акциях стремились к трансформации общества в более либеральное.
Слабо верится,что свои будут идти против своих же.
С другой стороны масса по своей сути аморфна,она мирится с беспределом высших сословий и без подстрекателей обычно не предпринимает никаких попыток по свержению режима тирании.Что даже наблюдается и в нынешних российских реалиях.И не только российских. Хотя народ может их бранить.. Вопрос в том,откуда берутся эти подстрекатели и кто за ними стоит.
Как правило к моменту попыток свержения режима в обществе нарастало недовольство властью..и власть действительно чувствуя свою вседозволенность эксплуатировала как могла народ..нужна была только спичка для всеобщего пожара.

Но судя по всему
Цитата

Екатерине и ее ближайшему окружению хватило ума, изобретательности, ресурсов, а, главное, воли, чтобы успешно противостоять этим силам
,пойдя на встречу народу.

Это мысли,позже я более аргументированно смогу ответить :)
Страницы: 1
Читают тему (гостей: 1, пользователей: 0, из них скрытых: 0)